Музейный сувенир: проблемы и решения

Начнём с проблем, так, мне кажется, будет логично. Российские музеи, как правило, являются государственными.
В этом есть как хорошие, так и плохие стороны.
Мы поговорим о плохих, ибо нашей задачей является выявление проблем.

Поскольку владельцем музеев является государство, и, соответственно, музеи живут на государственную дотацию, то здесь сразу возникает две проблемы: во-первых, сотрудники музеев являются государственными служащими и во-вторых, любая дотация подразумевает разумный (или менее разумный) контроль. Директора музеев, вовлечённые в круговорот событий, происходящих в администрации того ведомства, к которому приписан музей, постепенно становятся из искусствоведов и историков-музейщиков чиновниками. Вы знаете, что на любом рабочем месте, время работника делится на две части: непосредственно на исполнение функций и на деятельность, связанную с сохранением своего рабочего места.

В государственных организациях это тем более актуально, а в таких сферах госдеятельности, как администрация, чаша весов с борьбой за сохранение рабочего места часто перевешивает первой упомянутую функцию. Поэтому и мозг таких руководителей начинает производить соответствующие решения, свойственные скорее чиновнику, нежели музейному работнику.

Не так было в музее Ахматовой (Санкт-Петербург), в котором не наблюдается перерождения сотрудников из искусствоведов в чиновников, но и это не помогает музею существовать. Все сотрудники музея со степенями, а кто нет, тот, значит, пишет в данный момент диссертацию. И этим людям, конечно же, нет дела до торговли, да и, если, по правде, до музея в целом, тоже.
Ведь для чего существуют музеи?
Для посетителей, конечно же!
И значит, чем больше посетителей, тем лучше. И чем качественнее обслуживание посетителей, тем больше посетителей.
Это факт!
Но как человек, занятый диссертацией, может думать об этом? Ему хорошо, что государство платит ему зарплату, что он работает в тепле, и что у него есть время на научную работу, остальное — второстепенно.

Мы долго уговаривали их купить наши ручки для своих посетителей. Они упорно отказывались, ссылаясь на то, что посетителей мало (!), и кто будет продавать, и тому подобное. Наконец, перед «Ночью музеев», они согласились. Мы, естественно, не взяли с них денег заранее, и в договоре прописали, что вернёмся к вопросу оплаты или возврата ручек через месяц. Конечно, они ничего не продали, мало того, когда мы пришли за ручками, они были спрятаны в сейф, и по признанию сотрудника, лежали там весь месяц сразу же после «Ночи музеев»….
Они продали одну ручку!

А вот другой пример руководства музеем. Мнение наследственного директора «Эрмитажа» Пиотровского по поводу доли государства в субсидиях музею. (Напомню, бюджет музея составляет 5 миллиардов рублей, то есть, примерно 58 миллионов евро, объясню потом, почему перевожу цифру в евро, и 55% этой суммы государственная дотация): «Оптимальное соотношение 70% на 30%, где 70 % — финансирование государства. Создать культуру можно только с помощью общества, это обязанность государства. Нельзя говорить, что культура должна зарабатывать».
Тут по каждому слову можно долго спорить, чего мы делать естественно не будем.
Замечу только, что музеи, с моей точки зрения, не «создают культуру», а лишь демонстрируют её выдающиеся части. И то, только тем, кто согласился отстоять в очереди и оплатить эту демонстрацию. И деньги, выделяемые на это, выделяются не на создание культуры, а на её охрану и поддержание в должном виде.
И какова же будет ответственность руководства музея, в котором финансирование будет практически браться из налогов граждан?
Да никакой, в этом и смысл высказывания!

К счастью, не все руководители музеев представляют собой эти два описанных случая. Есть у нас многолетние заказчики из музеев, где искусствоведы-директора понимают цель своей работы. И у них и посетители есть, и сувениры им очень нужны. Такая же квартира-музей, как и музей Ахматовой, покупает у нас в год до тысячи ручек, и у них даже нет магазина, а сувениры продаются в кассе.
Но продаются!
И я знаю, что кассиры даже соревнуются, кто больше продал!

У меня в московском офисе была молодая девушка секретарь. Офис был на Петровке, и однажды мы вышли вместе и пошли к метро. Разговаривать нам было не о чем, и я, чтобы прервать затянувшуюся паузу, сказал: «А вот и Большой театр». Чем немало удивил девушку, которая начала охать и ахать. Я был несколько обескуражен, всё-таки человек живёт в Москве и я, иногородний, можно даже сказать, иностранец, показываю ей не что-нибудь, а Большой театр: «Неужели даже в школе вас не водили в Большой театр». «Нет» — был её ответ. «Мы живём в Марьино, и в центр Москвы ездим редко».
У меня создалось впечатление, что Марьино это где-то в Сибири!
К чему я это говорю?
К тому, что за неё я перечислял налоги, которые шли, в частности, на содержание театров и музеев.
Нужны они ей?
Нет!
Так почему же она платит за то, на что любуются китайские туристы?
И должна, по мнению Пиотровского, платить ещё больше.
Вместо того, чтобы он просто увеличил количество посетителей.
Ведь «Эрмитаж» в год посещает ВСЕГО ЛИШЬ 4,5 миллиона человек. (Это цифры, естественно, до кризиса с короной).
Привожу в пример «Эрмитаж», потому что статистически это самый посещаемый музей в России.
И директор утверждает, что больше принять его музей ну никак не может. И что даже это количество посетителей приносит огромные затраты на охрану и содержание.

Но как же тогда справляется Лувр, который посещают 10,5 миллионов человек?
При этом Лувр в полтора раза меньше «Эрмитажа», а его экспозиция не годится в подмётки последнему.
Ни сам дворец, ни его экспонаты.
В Лувре огромная коллекция французских художников, но нет такого количества голландцев, итальянцев, нет скульптуры. Весь музей Лувр построен на одной картине — Моне Лизе (Джоконде).
Но об этом потом, когда мы будем говорить о маркетинге.
При этом, практически все посетители Лувра – иностранные туристы. Своим (французам) там делать нечего! В Лувр можно сходить один раз в жизни, в то время как в «Эрмитаж» можно ходить, как на работу – всю коллекцию осмотреть всё равно не получится.
Во всяком случае, в 70-е годы именно так и было.

Но даже сейчас, разворованный, растащенный по комнатам за отдельную плату и вывезенный в филиалы, «Эрмитаж» всё же является музейной жемчужиной России.
В «Эрмитаже» иностранные посетители – редкость, 95% тех, кто приходит в музей – россияне или жители бывших советских республик, в основном школьники.
Почему же из 3,5 миллионов иностранных туристов, приезжающих в Петербург, в «Эрмитаж» приходит лишь каждый 12-й?
Не хватает времени?
Не интересно?
Вот так мы подошли ко второй проблеме, вытекающей непосредственно из первой. Работники музеев – искусствоведы и смело признаются, и даже некоторые гордятся этим – ничего не понимают в маркетинге и торговле.
И опять эта проблема делится на несколько меньших по формату.
Одна из них та, что такие рассуждения являются прекрасным аргументом перед начальством об открытии при музее частных сувенирных магазинов.
Мы знаем, что в России это значит и понимаем, что просто так, кто попало в музее магазин не откроет.
Но факт остаётся фактом.

Частный магазин, получающий прибыль от продажи товаров с символикой государственного музея, существующего на дотации — это, простите меня, нонсенс!
А если магазин торгует изделиями, произведёнными в Китае, то это уже не нонсенс, а преступление!
Вот президент России в очередной раз заявил на Петербургском экономическом форуме: «Поручаю правительству обратить особое внимание на то, чтобы закупки для государственных нужд осуществлялись преимущественно у российских производителей».
Заметьте, сказано «у производителей».
Но ведь частный магазин в музее не подчиняется этому поручению…
Например, в «Эрмитаже» сувенирный магазин – частный. Несколько лет назад, хозяин магазина решил, что в Китае закупать продукцию дешевле, чем у российских производителей и приступил к делу. Не знаю, остались ли у магазина российские поставщики.
Мы не остались, это точно!

Хотя первый опыт с отказом от нашей продукции был печальным. Китайские ручки были, конечно, дешевле наших, произведённых в России, но и продаваться они не хотели.
И это тоже одна из проблем с владельцами магазинов!
Кто нашептал им, что дешёвое будет продаваться лучше?!
Ведь посетитель музея, получивший позитивную эмоцию от экспозиции, покупает сувенир СЕБЕ с целью воспроизвести эту эмоцию потом, дома. Или покупает его своим близким, на что тоже не скупится.
Логика супермаркета не годится для этих целей.
Спросите у тех, кто был в Сахаре, и каждый покажет вам бутылку или банку с песком оттуда. Такой же песок можно набрать в песочнице во дворе, но люди везут его из Египта, сохраняют, потому что прикосновение к нему рождает ту же эмоцию, которая была испытана там, в Сахаре.
Именно поэтому в музейном сувенире, кроме всего прочего, важно качество, а не цена.
К этому мы вернёмся, когда будем говорить о решениях.

Частные магазины в государственных музеях — это проблема. И главная проблема для нас, производителей сувениров, заключается в разделении интересов музея и магазина. Музей, живущий на дотацию, не заинтересован в большом количестве посетителей, а магазин, как раз, живёт от посетителей. Отсюда и возникают проекты покупать подешевле, а продавать подороже.

Вот пример Петергофского дворца.
Петергоф – красивейшее место и такого второго больше нет нигде в мире. Петергофские фонтаны – уникальны. Кто-то их сравнивает с Версалем, но там фонтаны включают только по праздникам.
Здесь они работают весь сезон.
Однако, поговорим про дворец!
Дочь попросила меня показать ей город, в котором я родился. Естественно, я привёз её также и в Петергоф. Сначала мы отстояли двухчасовую очередь во дворец. Хорошо, что нас было четверо, и мы чередовались в очереди, пока остальные могли гулять по парку. Наконец, нас запустили во дворец, в малюсенькую прихожую на первом этаже, в которую набилось столько народа, что это напомнило мне газовую камеру в концлагере. Как раз экскурсовод и рассказывала о Второй мировой войне и о том, что дворец был уничтожен и восстановлен в 60-70 годы. Затем наш гид приказала нам одеть музейные тапочки.
Зачем?
Ведь только что она говорила, что музей построен 70 годы.
Зачем по новодельному паркету ходить в тапочках?
Даже в «Эрмитаже», где паркет старый и гораздо ценнее, уже давно отменили тапочки!
Ну ладно, мы в тесноте, толкая друг друга, напялили эти тапочки. И дальше нас в очень быстром темпе прогнали по второму этажу музея. На ходу гид что-то говорила, мы нигде не могли остановиться, а зазевавшихся подгоняли бабульки-охранницы. Вся процедура осмотра дворца заняла не более 15-20 минут! А дальше, мы спускаемся на первый этаж и попадаем в сувенирный магазин, через который организован выход из дворца. Там наготове стоят в ряд продавцы. Но покупать мы у них ничего не стали. Не то настроение было, и я заметил, что большинство посетителей прошли мимо. После стояния в очереди и такой экскурсии как-то не возникло желания тратить деньги в этом дворце.

Всё вроде с коммерческой точки зрения сделано правильно. И то, что мимо магазина не пройти, и наученные продавцы, и, наверное, хороший ассортимент изделий (я не знаю, не успел познакомиться с ним), и достаточное количество посетителей, которые стоят в очередь во дворец.
Но что-то идёт не так…
И это связано с разделением интересов музея и магазина. Неправильно организованный экскурсионный процесс подрывает экономику магазина.
И мы плавно перешли к маркетингу в музейной деятельности.

Вернёмся в Лувр.
В Лувр идут смотреть на Мону Лизу (Джоконду), хотя в связи с её небольшими размерами, защитным затемнённым и пуленепробиваемом стеклом и толпой азиатских туристов, желающих запечатлеть свою физиономию на фоне творения да Винчи, увидеть её толком не получается. Гораздо лучшее представление о картине (если никогда раньше её не видел) даёт полиэтиленовый пакет с её репродукцией, который можно купить в сувенирном магазине музея рядом с кассами.
В Лувре целых 7 картин да Винчи. Уверен, что большинство посетителей даже не знают о наличии других работ. Во всяком случае, никто не снимается у «Вакха» или «Иоанна Крестителя». И они висят себе, без охранных стёкол, никому не интересные. Хотя с моей точки зрения, картина «Святая Анна с Мадонной и младенцем Иисусом» намного интереснее (хоть и незаконченная) Моны Лизы.
И давайте не будем про «загадочную улыбку Джоконды»!
На всех остальных картинах да Винчи мужчины и женщины также загадочно улыбаются.
А «улыбка Джоконды» — это выдумка маркетологов.
Достаточно дорогая, но от этого не становящаяся более реальной.
Вот за этой «улыбкой» в Лувр и приходит в год 10,5 миллионов посетителей.
И директору музея незачем просить денег у государства. Билет в музей стоит 15 евро, его можно купить онлайн за 17 евро (тоже кстати, относится к маркетингу, не надо стоять в очереди…).
И на полтораста миллионов евро музей может жить на собственные средства.
Вот для чего я называл бюджет «Эрмитажа» в евро, чтобы было сравнение в Лувром.
Конечно, в «Эрмитаж» не придут 10,5 миллионов, просто потому, что всего иностранных туристов в городе 3,5 миллиона, но и из них, несмотря на стоимость билета в 4,5 евро, практически никто не ходит…

Зато все мечтают посетить балет.
Почему?
Потому, что «русский балет – лучший в мире». И создан этот миф во Франции, в начале двадцатого века, когда много русских танцовщиков остались в Париже, опасаясь возвращаться в революционную Россию. И балет действительно хороший, и до сих пор, хороший. И иностранный турист готов платить за то, чтобы попасть посмотреть его.
А в «Эрмитаж», который является одним из величайших музеев в мире (в 70-е, я уверен, он был лучшим музеем мира! И если бы не династия Пиотровских, таким бы, может быть и остался), он идти не хочет, потому что ему не рассказали об этом!

Музейщики Петербурга вообще люди молчаливые…
В «Эрмитаже», например, есть картина «Флора» Франческо Мельци (кто-нибудь знает о ней?), который был любимым учеником Леонардо да Винчи. Картина, я должен сказать, куда много интереснее Джоконды, но никто не знает о ней!

Под ней Леонардо должен был бы подписать: «Победителю ученику от побеждённого учителя».
Но вот, картину вывезли на выставку в Лондон, где она произвела фурор!
И на неё ходили смотреть толпы англичан и туристов.
Естественно, оставляя деньги в Национальной галерее. И куратор выставки Бернс заявила, что, оказывается, (это цитата): «договориться с Эрмитажем о предоставлении картины оказалось совсем несложно. С обеих сторон все было очень позитивно и расценивалось как хорошая возможность для сотрудничества, обмена опытом».
Хорошо было бы «Эрмитажу» обменяться опытом, как Национальная галерея в Лондоне привлекает в свой музей более ШЕСТИ миллионов посетителей в год!

В музеях Петербурга запрятаны многие ценные экспонаты, которые туристам было бы интересно посмотреть, но их маркетинг настолько ничтожен…
Вот взять, к примеру, музей Анны Франк в Амстердаме. Может быть, следующие слова прозвучат несколько цинично, но мы ведём разговор о маркетинге музеев, поэтому стоит абстрагироваться от обстоятельств и причин создания музея. Туда стоят очереди с самого открытия и до закрытия.
И весь музей основан на романе, написанном на основе дневника Анны Франк.
Но вдруг выясняется, что дневник-то написан ШАРИКОВОЙ РУЧКОЙ.
И Анна ну никак не могла его написать, потому что шариковые ручки во время войны выпускались исключительно в Аргентине, да и то были такого качества, что ими написать дневник было нереально.
Они и продавались в отделе детских игрушек…

В Америке был суд на эту тему, в процессе которого выяснилось, что дневник написал по просьбе отца Анны Отто Франка некто Мейер Левин. Естественно, за вознаграждение, которого не получил. Но когда папа Анны решил поставить «Дневник» дочери на Бродвее, Левин не выдержал и подал в суд, который и присудил ему 50.000 долларов. Вот что написала одна американская газета по поводу этого процесса: «Миллионы людей во всем мире кормились выдумкой Отто Франка ради денег. В этом нет ничего нового. В любом случае это была не вина Анны Франк. Она не сделала ничего плохого. Она даже дневника не вела». Анна умерла от тифа в 1944 году.
Но очереди в музей от этого обстоятельства меньше не стали.
Музей-то в Амстердаме, а суд — в Америке…
Есть прекрасный чрезвычайно трагичный и трогательный американский фильм The Fault in Our Stars (на русский переведён как «Виноваты звёзды»). В нём два героя Хейзел и Газ, молодые люди, им лет по восемнадцать, влюблённые, оба умирают от рака. Она — от рака лёгких, а он — уже с отрезанной ногой, на протезе, от метастаз.
И вот, по сюжету, они едут по своему делу в Амстердам. Рассказывается, как тяжело было родителям собрать деньги ни поездку, и как тяжело им самим, больным путешествовать, но они едут…
И вот, сделав своё дело, они идут куда?
Конечно, в музей Анны Франк.
И больно смотреть, как они взбираются по лестницам музея, он на протезе, а она с баллоном кислорода, но они всё же поднимаются на самый верх, где скрывалась Анна с родителями.
Уверен, что ВСЕ, кто посмотрел это фильм, оказавшись в Амстердаме, обязательно пойдут в музей Анны Франк.
Уверен также, что и руководство музея знает об этом и по-видимому, принимало участие в том, что пара пошла именно в их музей.

Ведь музеев в Амстердаме полно!
Музей Рембра́дта, например, или музей Винсента ван Гога, или уж на крайний случай, музей «Гашиша, марихуаны и конопли» – всего их 44, и даже имеется филиал «Эрмитажа», но выбор пал именно на Анну Франк.
И уж, кстати сказать, в Википедии на русском языке, в рекламе музея написано, что он располагается «в задних комнатах, где еврейская девочка Анна Франк скрывалась со своей семьёй от нацистов. Здесь же она написала свой дневник».
Где и кем был написан дневник мы уже выяснили, но вот ЮНЕСКО не выяснил этого, поэтому в 2009 году дневник был признан объектом «Памяти мира».

Почему так долго и нудно рассказываю о нём?

Потому что в Петербурге хранится дневник Тани Савичевой. Он – настоящий, написанной рукой 11-летней девочки. Он не такой многословный как дневник Анны Франк, написанный профессиональным писателем, но от этого не менее пронзительный.
КТО знает об этом дневнике?
КОГДА для того, чтобы посмотреть на него, стояли очереди?
А ведь дневник Тани Савичевой рассказывает самую настоящую историю военного Ленинграда, в котором умерло от голода и холода 2 миллиона мирных жителей.
Таня, как и Анна, тоже умерла в 1944 в эвакуации с диагнозом: «Цинга, дистрофия, нервное истощение, слепота».

Почему в музей Анны Франк стоят очереди, а в музей истории Петербурга или как он теперь называется, он столько раз менял названия и здания, что я запутался, никто не стоит?

Ведь это вопрос даже не маркетинга или дохода музея, но важнейший социальный и политический вопрос! Во времена, когда люди на Западе забывают о том, кто на какой стороне воевал в той войне, «забывают» приглашать русских на празднования победы, чрезвычайно важным свидетельством трагедии русского народа является этот дневник.

В 70-е жилец квартиры, где умерла семья Тани Савичевой, предложил администрации города сделать в квартире музей. Жирные коммунистические правители города задумались надолго, но… отказали.
У Тани было не то происхождение…
Она – дочь нэпмана, у которого во дворе дома была своя пекарня.
Меня эта история не удивляет, ибо Петербургом весь прошлый век правили люди, не родившиеся в городе, и их родственники не умирали в блокаду…
По оценкам учителей, школьники не знают о дневнике Тани Савичевой. Все, кроме тех, кто учится в школе, в которой училась Таня. Там есть её школьный музей. Не знают, до десятого класса, когда по истории проходят Вторую мировую войну.

В этом отношений финнам повезло больше.
Здесь, по крайней мере, имеется книга Калле Книивилы «Улица Тани», рассказывающая о Тане Савичевой….
На этой ноте я хотел бы подвести итог проблем музейного сувенира.

Итак, подведём черту.

• Проблема номер один: государственные музеи, в которых руководители не заинтересованы в повышении прибыльности своего предприятия;
• Проблема номер два: частные магазины в госмузеях со своими взглядами на торговлю;
• И номер три: неумение сотрудников музеев вести работу по маркетингу музея.

Конечно, проблем больше, чем три указанных, но эти я считаю основными.

Теперь поговорим о решениях.
Я предлагаю начать с нереальных решений, ибо мечты имеют тенденцию сбываться.
Хорошо бы было, например, привязать зарплату руководства музеев к посещаемости.
Это дало бы хороший толчок к увеличению количества посетителей.
Но как?
И здесь помогли бы, например, две меры: во-первых, ввести в штат музея специалиста по маркетингу и дать ему бюджет; или во-вторых, организовать курсы по маркетингу для руководителей музеев или тех сотрудников, которых выберет руководство.
Неплохо было бы развернуть дискуссию о частных магазинах в музеях.
В конце концов, в сегодняшних условиях это не так сложно. В интернете, в социальных сетях….
Определить, хотя бы, правила продажи изделий с символикой государственного музея.
Послушать владельцев этих магазинов, у них ведь накоплен огромный опыт!
Объяснить им, в конце концов, что продавать китайскую продукцию с надписью российских музеев, это не только не патриотично, но это подрывает российскую экономику и, в конце концов, должно быть противоправно.
Ведь музеи живут за счёт дотаций, а дотации — это налоги россиян.
И получается, что вроде мы всей страной строим благосостояние для китайцев. Сначала мы сдаём деньги на содержание театров и музеев, чтобы китайцам было комфортно ходить туда, а потом ещё и продаём им продукцию, сделанную их же руками!

У меня в 90-е был друг, директор финского завода шариковых ручек.
Так вот куда бы он ни приходил: в банк, в ресторан, в гостиницу, в магазин – он всегда брал оттуда рекламные ручки, которые тогда в Финляндии были везде и все были производства его завода.
Я, тогда ещё наивный, спросил его: зачем?
Что тебе ручек не хватает?
А он ответил: чем меньше ручек у них останется, тем быстрее они сделают новый заказ.
Вот так и в российских музеях получается: чем больше китайские туристы купят своих же изделий, тем лучше они же будут жить.

Теперь давайте обсудим реальные решения, которые, во многом, зависят от нас, производителей музейных сувениров. И здесь, конечно, на первом плане, конечно, конкуренция. Причём не внутренняя, поскольку в России производств достаточно мало, чтобы мы могли организовать конкуренцию между собой, а конкуренция с китайскими производителями.
Как их победить?
Самым смелым и мудрым решением является НЕ конкурировать с ними.
И это возможно, если вы создадите уникальный продукт.
Я имею в виду не шедевр, а уникальность в том смысле, что у продукта не будет конкурентов.
Как это возможно?
Очень просто!
Прежде всего давайте обсудим все сильные и слабые стороны китайских товаров. Сильной их стороной является, безусловно, низкие цены. Но чем ниже цена, тем ниже и качество продукции. Китайцы никогда не отказываются от заказов, и, если жадный покупатель просит снизить цену, они соглашаются.
Не говоря при этом, что качество будет также ниже.
Но это закон производства, и от него никуда не деться, и он, в данном случае, на нашей стороне.
Поэтому вашей уникальностью может стать качество продукции. Безусловно, и цена будет выше, и вам остаётся лишь убедить владельца магазина купить этот товар, а покупатель на него всегда найдётся.

Одним из методов убеждения может быть форма оплаты. Вы знаете, что китайцы продают свои товары по предоплате. В крайнем случае, с хорошими заказчиками, предоплата может быть разделена на две части: часть при заказе, и остальное при получении заказа. Не берите предоплату за свою продукцию. Это не только метод уйти от конкуренции, но и хороший аргумент в пользу приобретения вашего товара. Если вы уверены в своём товаре, то эта уверенность передастся и вашему заказчику.
Сроки поставки также влияют на ситуацию, и опять в нашу пользу.
Китайский товар надо долго ждать.
Как правило, месяц на изготовление товара, и если он идёт по морю, ещё один на перевозку.
Конечно, грамотный покупатель всё планирует заранее и может себе позволить ждать два и даже три месяца. И всё же, для многих заморозка денег на такой большой срок является препятствием.
Делайте такой товар, чтобы его сроки поставки были меньше китайских.
Конечно, то, что сказано выше – не панацея.
Мы, например, в отношениях с «Эрмитажем» сделали всё правильно.
У нас есть уникальное изделие – мы единственный в России производитель металлических пишущих инструментов. Мы делаем действительно качественные изделия, а для музеев ещё и применяем творческие решения. И цены на наши изделия были приемлемыми, во всяком случае, они продавались очень хорошо.  И с оплатой мы не торопили. И поставки были быстрыми, так как на складе всегда лежали готовые ручки. Но всё равно, сотрудничество прервалось.

Значит, всего сказанного мало для того, чтобы частный магазин перестал покупать товары в Китае и обратился к отечественным поставщикам.

Но в этой ситуации у меня лишь одно предложение: вернуться к нереальным решениям и попробовать претворить их в жизнь.

С наилучшими пожеланиями, Лео Костылев, президент МАПП.