Издавна крупным центром сундучного промысла в России были уральские территории. Со времени основания заводов здесь делались сундуки и шкатулки. Наряду со стандартными изделиями мастера изготовляли вещи, которые можно назвать уникальными. Одно из них хранится в Русском музее.
Сундук мастера М. Хмелева поступил в музей в 1961 году из частного собрания. Основа сундука деревянная, он имеет значительные размеры (20х44,5х34,4). Поверхность обита латунными листами с чеканным и гравированным орнаментом. Дно укреплено широкими железными полосами, расположенными в клетку. Изнутри сундук оклеен бумагой. Крышка прикреплена к одной из стенок веревкой. Кроме того, в середине крышки прикреплена литая фигурная ручка. Сундук не участвовал в выставках, но в научной литературе есть несколько упоминаний о нем.
Автор изделия, место и время его происхождения были определены по гравированной надписи на крышке: «1787 : Сибирь НЕ sавода М М Хмелевъ». Первая цифра – год создания сундука. Клеймо «Сибирь» использовалось уральскими заводовладельцами и «насекалось» на пушках, якорях, полосовом железе и т.д. Заводская медная посуда в то время часто имела клейма «SIBIR», на сундуке слово «Сибирь» написано не латинскими буквами, а русским гражданским шрифтом. Надпись «НЕ sавода» прочитывается как «Невьянского завода». Первая буква «М» по аналогии с клеймами медных и латунных изделий может быть расшифрована как «мастер». «Хмелевъ» – фамилия автора изделия.
Невьянский завод был крупным культурным и экономическим центром*, в котором развивались различные промыслы. Особой известностью пользовалось производство медной посуды и сундуков, а невьянская иконопись – всемирно известное художественное явление.
Сундук мастера М. Хмелева – уникальное произведение. На сегодняшний день аналогии ему неизвестны. О самом мастере сведений найти не удалось. Оформление обнаруживает тесные связи с другим художественным явлением Урала XVIII века – производством посуды и предметов быта из латуни и меди. Речь может идти не только о технике, использовавшейся мастерами, но и об орнаментации изделий – основных мотивах, особенностях композиции.
Образ дельфина получил широкое распространение в русской культуре XVII—XVIII веков.
Необходимо отметить удивительное разнообразие способов гравировки, к которым прибегал мастер М. Хмелев. Это подчеркивание формы листьев точечной линией, изображение чешуи дельфина, «сеточки» и тонких ветвей, волнистые насечки и точки, изображающие соответственно гриву льва и почву и т.д. Все это свидетельствует об удивительном техническом мастерстве, которым владел автор рассматриваемого сундука.
Авторская надпись среди растительных завитков и рокайлей – тоже вполне привычное явление для производства латунных и медных изделий XVIII века. В углах крышки размещены изображения цветов. Общая композиция отличается четкой, подчеркнутой симметрией. Это было характерно для демидовских мастеров. Гармоничность композиции достигалась на основе геометрической симметрии, а не равновесия при расположении орнаментальных мотивов. Изображения животных и цветов – «опорные точки» художественного оформления, сообщающие ему ясность и устойчивость. Рамка по краям крышки украшена в технике тиснения растительными завитками. Она придала последней сходство с живописным полотном. Кроме того, рамка зрительно сдерживает буйную динамику растительного орнамента, не дает ей «поглотить» форму изделия.
Надо отметить, что общее художественное решение сундука отличается четкостью, продуманностью замысла. Поэтому крышка украшена гораздо богаче других сторон.
На лицевой стенке – крупные изображения двух птиц, обернувшихся друг к другу (ил.1). Завитки густого растительного орнамента вторят очертаниям их крыльев. Изображения птиц зеркально повторяют друг друга. В центре лицевой стороны – ключевое отверстие, украшенное орнаментом в виде сетки с точкой. Вновь мастер прибег к четко организованной симметрии.
Боковые стенки украшены изображениями растительных завитков, листьев, «сеточки», «чешуи» и «пламенеющих» рокайлей. Среди них помещено изображение птицы с поднятыми крыльями. Она как бы в испуге обернулась на какой-то необычный звук. Мастер тщательно изобразил все анатомические подробности: раскрытый клюв, приподнятые перья на голове, пятнистое туловище, острые когти. Высокое техническое мастерство Хмелева позволило ему изобразить птицу в сложном ракурсе.
Вообще надо сказать, что все «птицы» уральского мастера очень разнообразны и беспокойны: они хлопают крыльями, приподнимаются в гнездах, кричат на врагов. Такая динамика вполне отвечает характеру растительного орнамента. Его буйное движение с трудом удерживается рамками, расположенными по краям сундука.
На задней стенке сундука нет изображений птиц, зверей или фигурных рамок, только растительный орнамент. Это соответствует общему замыслу произведения и представляется вполне логичным. Однако из-за отсутствия каких-либо других изображений композиция художественного оформления задней стенки «тонет» в захватывающей динамике орнамента.
Для чеканки использовались инструменты, передающие удар (чеканы), и выколоточные молотки. Рабочая поверхность чеканов была различной по форме. На латунном листе загодя намечали рисунок, затем прикрепляли лист на некоторую твердую поверхность, предварительно обмазанную смолой, и несильными ударами наносили сюжетные изображения, растительный орнамент и т.д. Что касается гравировки, то в данном случае речь может идти о неглубокой резьбе по металлу, которая лишь затрагивает его поверхность.
Дальнейшее изучение этого уникального произведения может быть плодотворным. Обнаружение аналогий, а также сведений о мастере М. Хмелеве прольет свет на многие обстоятельства создания и бытования сундука, уточнит его место в истории уральского сундучного промысла.
Глеб Пудов, ст. науч. сотр.
Государственного Русского Музея, Санкт-Петербург
*Ныне Свердловская область